| luzina | Дата: Воскресенье, 03.11.2013, 20:53 | Сообщение # 1 |
|
Генерал-лейтенант
Группа: Администраторы
Сообщений: 622
Статус: Offline
| ИТЕЛЬСОН Л.Б. ЛЕКЦИИ ПО ОБЩЕЙ ПСИХОЛОГИИ
ЛЕКЦИЯ VIII
ТИПЫ И УРОВНИ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
1. ТРУД. ФИЛОГЕНЕЗ СОЗНАНИЯ
Итак, на прошлой лекции мы установили, что поведение человека существенно отличается от поведения животных. Если последнее целиком определяется непосредственным окружением, врожденными инстинктами, индивидуальным опытом, то поведение человека регулируется опытом всего человечества и потребностями общества.
Этот тип поведения настолько специфичен, что для его обозначения мы будем в дальнейшем употреблять особый, специальный термин — деятельность.
Деятельность — это та форма активного отношения к действительности, через которую устанавливается реальная связь между человеком и миром, в котором он живет. Через деятельность человек воздействует на природу, вещи, символы, других людей. Реализуя и раскрывая в этих действиях свои внутренние свойства, он выступает по отношению к вещам как субъект, а к людям — как личность. Испытывая в свою очередь их ответные воздействия, он обнаруживает таким путем истинные, объективные, существенные свойства людей, вещей, природы и символов. Вещи выступают перед ним как объекты, а люди — как личности.
Чтобы впервые обнаружить тяжесть камня, надо было его поднять, а чтобы обнаружить мощность атомной бомбы, надо ее взорвать. Поднимая камень и взрывая бомбу, человек через деятельность обнаруживает их реальные свойства. Он может заменить эти реальные воздействия символическими — сказать: «камень — тяжел» или вычислить мощность бомбы по формуле. Но вначале всегда стоит дело! И это дело обнаруживает не только свойства камня или бомбы, но и самого человека — для чего он поднял камень и зачем взорвал бомбу! Дело определяет и обнаруживает, что знает человек и чего не знает, что он видит в мире и чего не видит, что выбирает и что отвергает. Иными словами, оно определяет, и вместе обнаруживает содержание его психики и механизм ее работы.
Какова же основная, ведущая, главная деятельность человека? Это — труд, т.е. производство определенных общественно-полезных, по крайней мере, потребляемых обществом (хотя и вредных) продуктов — материальных или идеальных.
Почему именно труд? Потому что без него человек просто не мог бы существовать. Конечно, отдельный бессовестный бездельник может прожить и не трудясь. Но он сможет это сделать лишь за счет труда других людей, присваивая и потребляя плоды этого чужого труда. Человечество же, как вид, прекратило бы свое существование, если бы перестало трудиться. Следовательно, именно трудовая деятельность может рассматриваться как специфическое видовое поведение человека, обеспечивающее его выживание и размножение, победу над другими видами и использование им сил и веществ природы.
Каковы же основные объективные черты труда, составляющие его сущность и не зависящие от конкретного вида труда, а также от воли и желаний человека?
Первую из них мы уже отметили. Любой труд направлен на создание некоторого продукта, необходимого обществу. Это могут быть вещи, потребляемые людьми, и вещи, необходимые для производства таких потребляемых вещей — хлеб и машины, мебель и орудия, одежда и автомобили и т.д. Это может быть энергия (тепло, свет, электричество, движение и т.п.) и информация (книги, чертежи, сообщения). Наконец, это могут быть идеологические продукты (наука, искусство, идеи) и действия, организующие поведение и труд людей (управление, контроль, охрана, воспитание и т.д.).
Существенно здесь, что продукт, производимый данным человеком, может быть ненужен ему самому для удовлетворения его потребностей. Достаточно, если продукт этот нужен обществу в целом. Соответственно, деятельность человека перестает определяться его личными потребностями. Она задается ему обществом, принимает форму выполнения определенного общественного задания.
Таким образом, трудовая деятельность людей является по своей природе общественной. Потребности общества ее определяют, направляют и регулируют.
Общественной является эта деятельность и по ее характеру. Практически даже в первобытном обществе один и тот же человек не производит всего, что необходимо ему для жизни. Уже здесь имеет место определенное разделение груда. Мужчины заняты охотой; женщины — сбором растений и хозяйством. Да и на охоте роли участников распределены. Одни загоняют дичь в засаду, другие — ее убивают и т.д. Затем выделяются земледелие, ремесла, функции управления, военные функции и т.д.
Сегодня общественное разделение труда приобрело такую чудовищную сложность и разветвленность, что фактически ни один человек не только не производит всего, что ему требуется, но никогда не участвует в производстве хотя бы одного продукта с начала до конца. Растит он пшеницу или изготовляет детали, пишет книги или лечит больных — в получении продукта рядом с ним участвуют сотни и тысячи других людей. Одни подготовляют ему сырье, заготовки, мысли, факты, лекарства. Другие принимают от него его продукт и изготовляют из него хлеб, машины, книги. Третьи рядом и одновременно с ним создают условия для его труда — пашут, обеспечивают его станок энергией и заготовками, делают и продают чернила, бумагу, ухаживают за больными и т.д. Наконец, четвертые невидимо участвуют в его труде продуктами своей деятельности — выведенным ими сортом пшеницы, добытым металлом, изготовленным станком, накопленными идеями, изобретенными лекарствами и т.д.
Все, что ему требуется для жизни, человек должен, таким образом, получить от общества в обмен на свой труд. Его потребности по внешней видимости удовлетворяются не его собственным трудом, а обществом. Как это происходит, определяется системой производственных отношений, господствующей в обществе. Поэтому производство любого продукта в обществе является одновременно и производством определенных отношений людей в процессе труда, распределения, обмена и потребления его продуктов.
Посмотрим, каких же особенностей протекания психической деятельности требует от человека трудовая деятельность.
Чем непосредственно определяются действия, которые выполняет человек в труде? Не биологической потребностью, а поставленной производственной целью.
Итак, перед нами первое принципиальное отличие трудовой деятельности человека от приспособительного поведения животных. То, почему человек действует, не совпадает с тем, для чего он действует. Побуждения, мотивы, которые заставляют его действовать, расходятся с непосредственной целью, которая управляет его действиями.
У животных это невозможно. Чтобы крыса начала нажимать педаль, она должна быть голодна. Ее действия — прямой способ удовлетворить свою потребность, получить пищу. Они представляют собой ответ организма на определенное его состояние.
Человек управляет станком не потому, что это удовлетворяет его голод, а потому, что это позволяет изготовить порученную ему деталь. Его действия уже не являются ответом на состояние организма, на потребность. Они отвечают цели — выполнению определенного трудового задания.
Следовательно, для человеческой психики недостаточно способности отразить как-то состояния организма и среды и регулировать ими совершаемые действия. Ей необходима еще способность как-то отразить обще-ственно-обусловленную цель трудового задания и регулировать действия этой целью.
А что представляет собой указанная цель? Это — тот продукт, который человек должен получить, т.е. будущий предметный результат его деятельности. Но ведь будущий продукт еще не существует. Как же может то, чего еще нет, управлять поведением, диктовать человеку его действия.
Это возможно только в том случае, если этот будущий результат как-то уже представлен в психике человека.
Таким образом, сама трудовая деятельность требует от человека способности представить себе идеально «в голове» вещь, которой перед ним нет, и руководствоваться в своих действиях этим идеальным образом.
А что это означает, собственно, руководствоваться в своих действиях вещью, которую требуется создать? Это значит приспособлять свои действия к свойствам того объекта, с которым имеем дело, так, чтобы превратить его в предмет, являющийся целью деятельности.
Для этого психике необходима способность отображать вещи в их собственных объективных свойствах, т.е. предвосхищать, как «ответит» данный предмет на те или иные воздействия на него.
Но и этого недостаточно. В конце концов, психика животных тоже способна отражать объективные свойства вещей. Ведь отличает же собака съедобную кость от несъедобного камня. А крыса, нажимающая на педаль, отличает ее по виду и реагирует на ее объективное свойство — выдавать пищу.
Разница заключается в том, что крыса реагирует не на форму педали, а на пищу, которую эта педаль сигнализирует. Поэтому для крысы достаточно, чтобы форма соответствующей педали как-то отразилась в ее психике, т.е. извне поступил соответствующий сигнал. Заученное действие возникнет в ответ автоматически.
Действия человека отвечают на сами свойства предмета, а не на сигнализируемое ими удовлетворение потребности. Токарь подводит резец к детали, потому что он острый и обточит деталь, а не потому что в ответ из станка выпадет пирожное или билет на футбол. Поэтому мало, чтобы предмет отразился в голове в своих объективных свойствах. Нужна еще способность «увидеть» эти его объективные свойства.
Грубо говоря, человеку требуется способность «рассматривать» отражение предмета в своей голове, обнаружить в нем объективные свойства отраженного предмета и учесть их в своих действиях. Надо уметь, так сказать, «отразить отражение», как бы «поставить его перед собой» или точнее — вынести из головы и реагировать на него, как на вещь.
Естественно, что необходимо и уметь выполнять необходимые действия, а также их отыскивать, исходя из цели.
И тут возникает еще одно существенное обстоятельство. Как мы уже знаем, связь вещи с ответом на нее, действием осуществляется через «значение».
Животное реагирует не на вещь, а на ее значение для организма. Так педаль в опытах Торндайка означает для крысы пищу. Форма реакции — нажим на педаль — заучена. Но сама педаль выделяется психикой крысы и реакция на нее возникает, потому что педаль означает удовлетворение голода.
У человека в трудовой деятельности действия определяются не биологическим мотивом, а целью, которая поставлена обществом. Поэтому они определяются общественным значением вещи. Соответственно, анализ и классификация предметов реальности должны осуществляться по их употреблению в общественной практике, в опыте общества. Мир должен являться человеку не столько в одежде личных его переживаний, сколько сквозь призму общественного опыта.
Наконец, как мы видели, цель человеческой деятельности при труде заключается не в самой деятельности, а в ее продукте. Поэтому соответствующая деятельность в большинстве случаев не может возбуждаться и поддерживаться переживаниями, которые она сама вызывает. Необходима еще способность психики стимулировать и поддерживать деятельность, которая сама по себе не удовлетворяет непосредственных потребностей, т.е. не сопровождается непосредственным подкреплением. Таковы требования, которые предъявляет труд к психике человека. Таковы дополнительные способности, без которых она не могла бы адекватно регулировать трудовую деятельность.
Коренной факт, о котором свидетельствует существование человечества, заключается в том, что трудовая деятельность им успешно осуществляется. Значит, психика человека отвечает этим требованиям, обладает этими способностями.
Способность воспроизвести в голове образ предмета и руководствоваться им в своих действиях называют представлением и воображением.
Способность отображать вещи в их собственных объективных свойствах, существенных и значимых для общественной практики, называют пониманием, а выявление этих значимых свойств вещей, классификацию объектов реальности в соответствии с этими свойствами и соотношение их со способами реализации поставленных целей называют мышлением.
Способность объективировать отражение, «видеть» его как объект, предстоящий психике, короче, способность отражать отражение действительности, происходящее в голове, называют сознанием.
Наконец, способность регулировать деятельность психики и организма сознаваемой целью называют волей.
Но представление, воображение, понимание, мышление, сознание и воля — это и есть основные специфические психические функции человеческого мозга, отличающие ее от психики животных. Психологи и философы давно уже обнаружили их, изучая человека.
Впрочем, сам человек осознал и обнаружил у себя эти психические функции задолго до психологов и философов и закрепил эти свои открытия в языке. «Я представил себе встречу с любимой», «он вообразил, будто все в восторге от его сочинения», «я понял, наконец, эту теорему», «мы долго думали, как улучшить прибор», «усилием воли студент заставил себя усесться за учебник» — такие и им подобные высказывания выражают сознавание человеком этих своих психических функций, объяснение им своих действий и состояний в различных жизненных ситуациях.
Но сознание — вещь коварная. Мы уже видели, что оно заключается в объективации, т.е. отражении самих внутренних состояний психики как самостоятельных явлений и предметов, стоящих «перед» психикой. Содержание его психической жизни воспринимается поэтому субъективно человеком как некий внутренний телевизионный экран, на котором развертываются образы реальности и фантазии, его мысли и знания, его слова и поступки. Спектакль «сочиняет» реальность, управляют им режиссеры по имени «чувства», «желания», «потребности», «воля», а транслируют телекамеры под названием «восприятие», «представление», «воображение», «мышление».
Но кто же зритель? Кто одиноко смотрит этот фильм в запертом темном зале нашей черепной коробки?
Именно над этой проблемой тысячелетия бились философы и психологи.
Одни из них — идеалисты отвечали: «этот зритель — душа, дух, нечто невидимое, неощутимое, нематериальное. Оно и есть психическое, оно и есть сознание». Другие — вульгарные материалисты — отвечали: «Этот зритель — нервные клетки мозга. Физико-химические процессы в них — они и есть психическое, они и есть сознание».
Но упорная мысль человека не успокаивалась. Зритель — это душа, дух? Хорошо! Но как она ухитряется сознавать то, что видит? Зритель — это сами клетки мозга? Хорошо, но как они ухитряются видеть, что происходит в них самих?
Ответы следовали обычно такие. Душа сознает то, что происходит в психике, потому что сознание является ее свойством. Нервные клетки отражают процессы отражения, протекающие в мозгу, потому что таковы свойства мозга. Иными словами, слабительная соль слабит, потому что она обладает таким свойством — слабить.
И сразу становится ясно, что это вовсе не ответы. Оторвать свойство некоторого явления от самого явления. Обозначить это свойство особым словом. Затем принять это слово за обозначение какой-то особой вещи. А потом объявить эту выдуманную вещь причиной явления. Это — типичный прием ненаучного и донаучного периода, так называемого метафизического мышления.
Он дает видимость объяснения для тех, кто остается на уровне слов, для кого объяснить — значит придумать непонятное слово для обозначения непонятого явления.
У научного мышления иной путь. Оно ищет реальные процессы, в которых возникают изучаемые свойства явлений. Выясняет закономерность этих процессов. И этими закономерностями объясняет свойства порождаемых ими явлений.
Вся беда психологии в течение многих столетий заключалась в том, что она исследовала только сами явления психической жизни человека — представления, фантазию, мышление, волю, сознание — и проходила мимо того реального процесса, в котором эти явления возникают — мимо деятельности человека.
Марксистская психология впервые ввела в сферу своего исследования эту реальную форму практического существования человека и его психики — его деятельность. И сразу рассеялась вековая тайна необычных свойств человеческой психики.
Они оказались необходимыми условиями осуществления общественно-трудовой деятельности. Закономерности этой деятельности таковы, что регулятор, который ею управляет, должен быть способен к осуществлению процессов, обозначаемых как восприятие, представление, воображение, мышление, воля, сознание.
Психические функции трудящегося человека оказались детерминированы функциями его психики в труде; качественные особенности его психических процессов оказались обусловлены качественными особенностями процесса труда, как источника содержания психики и обекта регуляции психикой.
Таким образом, оказалось, что нет нужды придумывать какие-то особые свойства духа или нервных клеток, чтобы обосновать необходимость, т.е. закономерность свойств человеческой психики. Их необходимость обусловлена закономерностями человеческой деятельности, вытекает из самой формы существования человека как общественно-трудового существа.
Итак, мы обнаружили, что основные процессы и свойства, которые психология приписывает человеческой психике, не выдуманы ею. Они не иллюзия нашего самонаблюдения, как думают бихевиористы, а действительно существуют. Притом они не духовный дар «искры божьей», а необходимые условия реальной коллективной трудовой деятельности.
Остается, однако, весьма существенный вопрос — откуда они взялись, если только они не «дар божий», которым господь предусмотрительно снабдил человека, когда обрек его «в поте лица добывать хлеб свой насущный».
Чтобы разобраться, обратимся снова к трудовой деятельности человека, но уже с другой ее стороны. До сих пор рассматривали, на что она направлена и как организована. Теперь же посмотрим, как она непосредственно осуществляется.
Основной отличающей чертой, которая с этой точки зрения отличает трудовую деятельность человека от поведения животных, является то, что эта деятельность всегда осуществляется с помощью определенных средств труда, материальных и духовных, физических и символических.
К физическим средствам относятся орудия труда и условия труда. Орудия труда — это вещи или комплексы вещей, при помощи которых человек воздействует на предмет своего труда и превращает его в продукт, являющийся целью труда. Сюда относятся разнообразные ручные орудия, инструменты и транспортные средства, механизмы, машины, аппараты и установки, приборы, приспособления и др. Условия труда — это вещи и явления, обеспечивающие необходимые воздействия орудий труда на его предмет. Сюда относятся энергия, топливо, производственные здания, дороги, земля, вода и воздух, склады, каналы связи, аппаратура учета и административного управления и т.д.
К символическим относятся все средства информации, необходимой для осуществления трудовой деятельности, ее организации и управления ею. Это, прежде всего —речь устная и письменная, затем разнообразные изображения, чертежи, схемы, формулы, сигналы индикации, показания контрольных приборов и др.
Рассмотрим прежде всего физические средства труда. Что общего у них всех, начиная от каменного топора первобытного человека, до современного автоматического станка с программным управлением?
Ясно, что это не внешний вид или устройства, а только их функция в процессе труда. Все они предназначены для определенного воздействия на другие вещи — предметы труда. Поэтому в них существенны те свойства, которые они обнаруживают во взаимодействии с этими другими вещами.
Заметьте, не то, как они действуют на человека, на его чувства, на его организм, а то, как они действуют на другие вещи!
Так, уже в каменном топоре существенны не его вкус и питательность, а способность раскалывать дерево, кость, череп животного, обусловленная такими его качествами как твердость, тяжесть, острота.
Более того, в топоре до некоторой степени несущественны и его цвет, форма, размер, — лишь бы он годился для раскалывания других предметов. Иными словами, «значение топора» предметам придает даже не их внешний вид, а прежде всего возможность употребления для определенной трудовой цели.
Значение вещи, а, следовательно, и действия по отношению к ней определяются в данном случае не тем, какое состояние организма они вызывают, даже не тем, как она выглядит, а прежде всего тем, для чего она употребляется.
Это подтверждается не только теоретическим анализом, но и прямыми фактами, которые дало изучение народов, стоящих на примитивных ступенях развития, а также истории языка.
Так, например, индейское племя гуичолы объединяют в одном понятии оленя и пшеницу. Что же между ними общего? Физически и по виду ничего. Но с точки зрения значения для общественной практики они действительно тождественны. То и другое были источником существования племени. Сначала, на стадии скотоводства — олени; затем, с переходом к земледелию — пшеница. Этот переход в практической жизни людей привел и к переносу значения оленя на пшеницу. Здесь особенно явственно видно, что выделение и объединение предметов для сознания определяется именно их значением, т.е. функцией в жизни общества, а не внешним видом.
То же показывает и история языка. Например, в языке некоторых народов слово «топор» происходит от корня «камень», а последнее, в свою очередь, является производным от слова «рука». Логика этого переноса, отражающая изменение значения предметов в деятельности человека, по-видимому, не требует особых пояснений. Аналогичный перенос значения мы имеем в русском языке, например, в слове «стрелять», применяемом и к ружью, и к артиллерийскому орудию. Они, конечно, никак не похожи на лук, и выбрасывают отнюдь не стрелы. Но функция — поражать врага — тождественна. Таким образом, вещь перестает быть сигналом биологических потребностей (пища, опасность) и реакцией (схватить, бежать), а превращается в сигнал определенного действия, выработанного коллективной практикой (рубить, обтесывать).
Это функциональное (а не биологическое!) значение вещи одновременно является выражением ее объективных, устойчивых, не зависящих от человека свойств, которые она обнаруживает во взаимодействии с другими вещами и которые только и делают возможным соответствующее ее употребление.
Тем самым мир, в котором живет и действует человек, становится другим. В нем выделяются вещи, носители собственных устойчивых свойств, не зависящих от внутренних состояний человека.
Психика не может не отражать того мира, в котором живет индивид. Через механизмы фильтрации и кодирования она моделирует связи реальности, значимые для поведения организма, и классифицирует на их основе отражаемую реальность. Когда в круг таких связей начинают включаться соотношения между предметами, обнаруживаемые при воздействии одним предметом на другой, психика по своей природе не может их не отразить. Пусть вещи выделяются пока еще не на основе их осознанных объективных свойств, а только через практические употребления — все равно! Главный шаг сделан, и завесу смутных мелькающих образов, вызывающих вожделение и порыв схватить или, наоборот, темный ужас и бегство, то там, то здесь уже прорывают вспышки, которые освещают мир, лежащий вне бесформенных томлений собственного реагирующего тела.
Эти вспышки — переживания своих реальных воздействий на мир с помощью вещей-орудий. Они высвечивают из смутного хаоса органических переживаний островки устойчивых, не зависящих от организма ощущений, которые отражают собственные устойчивые и объективные свойства предмета-орудия. Эти-то островки и становятся представителями реальности в психике. Сочетания ощущений, образующие их, переживаются, как внешнее к психике, объективное, противостоящее организму. Через них кнопки управления поведением из рук биологических инстинктов начинают постепенно переходить в руки самой объективной реальности.
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)
|
| |
| |
